0:52.

Мне представилось, что будет, если я расскажу двоим своим друзьям о том, что не хочу больше с ними дружить. 

Они набросится на меня с вопросами «Как?», «Почему?» — вероятнее всего. В глазах будет читаться злость, упорство, любопытство, а потом я увижу разочарование и обиду. Точнее, просто попытаюсь увидеть — я обычно плохо различаю эмоции людей по их лицу. Сначала со мной не будут говорить, а потом еще раз спросят о причине, и, не получив внятного ответа, пройдут дальше.

Они не обратят особого внимания, потому что так и знали, что рано или поздно это произойдет. На лицах застынет отстраненность и равнодушие, что, в принципе, даже легче снести. Я перестану замечать их, а они — меня. И, скорее всего, я ничего не обнаружу в своём почтовом ящике.

Я ничего не скажу и буду молчать просто потому, что так будет удобнее и через два года я все равно не повстречаю никого из них.

Люди приходят и уходят, внезапно врываются в тебя, распахивая двери (где-то внутри ворчит едва слышный недовольный голосок: «Дует!»). Люди обходят тебя стороной, искоса поглядывая в твою сторону. Люди пытаются подмять тебя под себя, а, удостоверившись, что ты — единый каменный монолит, которому, в принципе, плевать на чужие попытки, все-таки отстанут, хотя и не сразу. Люди будут осыпать тебя грязью из своего медного тазика, а ты раскроешь свой зонтик в черно-желтую полосу, и брызги, едва замарав полы пальто, пролетят мимо, чтобы разбиться о мостовую. А ты останешься в сторонке и двинешься вместе со всеми в едином направлении, оглядываясь по сторонам, словно зазевавшийся турист. 

Я не хочу наслаждаться моментом. Я не хочу дружить. 

И сейчас, черт возьми, мне просто не хватает еще одной серии «Шерлока», чтобы перестать думать подобную чепуху.